Вениамин Александрович Каверин
К 115-летию со дня рождения
«Ни тени предательства, ни попытки бросить товарища в трудную минуту, отказаться отвечать на его горе мы не видели за все тридцать лет дружбы от Каверина. Мы отводили на нем душу еще и потому, что недостатки его были так же ясны и просматриваемы, как и все его существо. И вдруг поняли — жизнь показала, время подтвердило: Каверин благородное, простое существо. И писать он стал просто, ясно, создал в своих книгах мир несколько книжный, но чистый и благородный. И мы любим теперь его и весь его дом».
Евгений Шварц
Вениамин Александрович Каверин — классик русской литературы, прежде всего известен как автор "Двух капитанов", вошедших в золотой фонд литературы для детей и юношества. Он прожил жизнь, в которую вместилась целая эпоха, был свидетелем возникновения, расцвета и упадка огромного тоталитарного государства. Литературному труду В. А. Каверин отдал более шестидесяти лет. За долгие годы ему довелось встретить немало удивительных людей, в судьбе которых он оставил заметный след, у многих вызывал неизменное восхищение не только своим блестящим талантом, но и неизменной твёрдостью нравственных позиций. Кавалер ордена Ленина (1962), двух орденов Трудового Красного Знамени, ордена Красной Звезды, ордена Дружбы народов. Обладатель Государственной премии (1946, за роман "Два капитана").
Вениамин Зильбер родился 19 апреля 1902 года в Пскове. Творческий псевдоним взят в честь Петра Павловича Каверина – гусара, дуэлянта-забияки и разгульного кутилы, в чьих проделках нередко принимал участие юный Пушкин.
Его отец Абель Абрамович Зильбер — военный капельмейстер Омского пехотного полка, считавший военный быт нормой. В 1896 году он приехал из Выборга в Псков с женой и тремя детьми — Мирой, Еленой и Львом. Мать — урожденная Хана Гиршевна (Анна Григорьевна) Дессон, владелица музыкальных магазинов. В Пскове в семье Зильберов родились еще Давид, Александр и Вениамин.
Семья была большая, сложная, "недружная", как позже отмечал Вениамин, по-своему замечательная и заметная в небольшом провинциальном городе. Абель (Александр) Зильбер был человеком с незаурядными музыкальными способностями, он проводил много времени в казарме, репетируя армейские марши с солдатскими оркестрантами. По воскресеньям духовой оркестр под его руководством играл для публики в Летнем саду на открытой эстраде. Отец мало вникал в жизнь детей, и материальное положение семьи было нелегким. Большинство забот лежало на плечах матери, которая оказала гораздо большее влияние на судьбы своих талантливых детей. Анна Григорьевна была высокообразованной женщиной, окончила московскую консерваторию по классу рояля и всю свою интеллигентность, энергичность и широту интересов передала детям. Анна Григорьевна давала уроки музыки, организовывала для псковичей концерты, по ее приглашению в Псков приезжали известные музыканты, певцы и драматические артисты, в числе которых Федор Шаляпин и Вера Комиссаржевская.
В семье Зильберов были музыкально одарены все дети. Частый недостаток семейного уюта и согласия компенсировался преданностью любимому делу, трудолюбием, чтением и участием в общественной жизни города. Вечерами после концертов, когда за стол садились 12–15 человек, в семье обсуждали очередное событие в культурной жизни города, часто спорили и долго жили этими впечатлениями. Младший Вениамин прислушивался к спорам старших братьев и их товарищей — будущих ученых Августа Летавета, Юрия Тынянова, Мирона Гаркави, в значительной мере ощущал их влияние и обаяние увлеченных и творческих личностей. "Торчали на Великой, забегая домой только чтобы поесть. Это была прекрасная, ленивая жизнь, больше в воде, чем на суше..." — писал позже Вениамин. Летом Зильберы иногда снимали дачу в Черняковицах — большой, старый, разваливающийся дом, который прозвали "Ноев ковчег".
Автобиографическая трилогия "Освещенные окна" дает представление о том, какими разными каждодневными событиями была полна жизнь маленького псковича, как он самоутверждался в семье и жадно впитывал впечатления от окружавшего его мира, в котором назревала революция, враждовали демократы и монархисты, за подпольщиками охотились филеры, но "каждое утро открывались магазины, чиновники шли в свои "присутственные места", мать — в "Специальный музыкальный магазин" на Плоской, нянька — на базар, отец — в музыкальную команду".
В 1912 году Каверин поступил в Псковскую гимназию, где проучился 6 лет. Позже он вспоминал: "Мне не давалась арифметика. В первый класс я поступал дважды: провалился из-за арифметики. На третий раз хорошо сдал экзамены в приготовительный класс. Был рад. Мы жили тогда на Сергиевской улице. Вышел в форме на балкон: показать городу, что я гимназист". Годы учебы в гимназии оставили яркий след в жизни Вениамина, во всех событиях ученической жизни он был активным и непосредственным участником, стал в 1917 году членом демократического общества (сокращенно ДОУ). Он писал позже, что "дом, гимназию, город в разные времена года, сады — Ботанический и Соборный, прогулки к немецкому кладбищу, каток, самого себя между четырьмя и пятнадцатью годами" он помнил "фотографически точно", а вот семнадцатый год "тонет в лавине нахлынувших событий". И не только политических — "Впервые в жизни я выступал на собраниях, защищал гражданские права пятого класса, писал стихи, без конца бродил по городу и окрестным деревням, катался на лодках по Великой, влюбился искренне и надолго".
Границей, разделяющей детство и юность, писатель считал зиму 1918 года, когда немецкие войска заняли Псков: "Немцы как бы захлопнули дверь за моим детством".
Важнейшее место в жизни Вениамина, с того момента, как научился он читать, занимали книги. Чтение поражало мальчика возможностью уходить в другой мир и в другую жизнь. О том, какую роль играло чтение в жизни псковской молодежи начала ХХ века, Вениамин Александрович вспоминал в очерке "Собеседник. Заметки о чтении": "В провинциальном городе, битком набитым реалистами, семинаристами, студентами Учительского института, постоянно спорили о Горьком, Леониде Андрееве, Куприне. Спорили и мы — по-детски, но с чувством значительности, поднимавшим нас в собственных глазах". Учителем, старшим товарищем, другом для молодого Каверина на всю жизнь стал близкий друг брата Льва, а затем муж сестры Елены — Юрий Тынянов, в будущем замечательный литературовед и писатель. В Пскове осенью 1918 года Вениамин читал ему свои стихи, с подражанием Блоку и первую трагедию в стихах. Тынянов, раскритиковав прочитанное, все же заметил, что в этом подростке "что-то есть", "хотя в тринадцать лет все пишут такие стихи". Тынянов отметил хороший слог, "крепкий" диалог, стремление к сюжетному построению, и позже по его совету молодой писатель обратился к прозе.
В 1919 году Вениамин Зильбер уехал с братом Львом из Пскова учиться в Москву. Он увез с собой небогатый гардероб, тетрадь со стихами, две трагедии и рукопись первого рассказа. В Москве Вениамин окончил среднюю школу и поступил в московский университет, но по совету Тынянова в 1920 году перевелся в Петроградский университет, одновременно поступив в институт восточных языков на факультет арабистики. Во время учебы он увлекся немецкими романтиками, ходил на лекции и семинары в огромном старом плаще, пробовал писать стихи, заводил знакомства с молодыми поэтами. В 1920 году Вениамин Зильбер представил на объявленный Домом литераторов конкурс свой первый рассказ "Одиннадцатая аксиома" и вскоре удостоился за него одной из шести 
премий. Этот рассказ не был опубликован, но произвел впечатление на Горького, который похвалил начинающего автора и начал следить за его творчеством. Примерно в то же время Виктор Шкловский привел Вениамина в содружество молодых литераторов "Серапионовы братья", представив его не по имени, а названием того самого рассказа — "Одиннадцатая аксиома", о котором "Серапионы" были наслышаны. "Под именем "Серапионовых братьев", — писал Евгений Шварц, часто бывавший на их заседаниях, хотя и не входивший в "братство", — объединились писатели и люди мало друг на друга похожие. Но общее ощущение талантливости и новизны объясняло их, оправдывало их объединение". В число "Серапионов" входили такие известные писатели, как Всеволод Иванов, Михаил Зощенко, Константин Федин и поэт Николай Тихонов. Но Каверину ближе всех по духу был умерший в возрасте двадцати трех лет Лев Лунц. Вместе они представляли так называемое западное направление и призывали русских писателей учиться у зарубежной литературы.
"Учиться — это не значит повторять ее. Это значит вдохнуть в нашу литературу энергию действия, открыв в ней новые чудеса и секреты" — писал Лунц. Динамичный сюжет, занимательность в сочетании с мастерством формы и отточенностью стиля они ставили во главу угла. "Я всегда был и остался писателем сюжетным", — признавался позже Вениамин Александрович. За пристрастие к сюжету и занимательности критики его постоянно ругали, а в бурные 1920-е годы сам Вениамин с юношеским пылом критиковал признанные авторитеты: "Тургенева я считал своим главным литературным врагом" и не без сарказма заявлял: "Из русских писателей больше всего люблю Гофмана и Стивенсона". У всех "Серапионов" были характерные прозвища, у Вениамина таким прозвищем было "брат Алхимик". "Искусство должно строиться на формулах точных наук", — было написано на конверте, в котором Вениамин послал на конкурс свой первый рассказ.
В 1922 году Вениамин Каверин женился на сестре своего друга Юрия Тынянова — Лидии, позже ставшей известной детской писательницей. В этом счастливом и продолжительном браке у Вениамина и Лидии родилось двое детей — Николай, ставший доктором медицинских наук, профессором и академиком РАМН, и дочь Наталья, также ставшая профессором и доктором медицинских наук.
В 1923 году Каверин выпустил свою первую книгу "Мастера и подмастерья". Авантюристы и сумасшедшие, тайные агенты и карточные шулеры, средневековые монахи и алхимики, магистры и бургомистры — причудливый фантастический мир ранних "отчаянно оригинальных" рассказов Каверина населяли очень яркие личности. "Люди играют в карты, а карты играют людьми. Кто разберется в этом?" Горький называл Каверина "оригинальнейшим писателем" и советовал беречь свой талант: "Это цветок оригинальной красоты, формы, я склонен думать, что впервые на почве литературы русской распускается столь странное и затейливое растение". Нельзя не отметить и явные научные успехи начинающего автора. После окончания университета Каверин был оставлен в аспирантуре. Как филолога его привлекали малоизученные страницы русской литературы начала XIX-го века: сочинения В. Ф. Одоевского, А. Ф. Вельтмана, О. И. Сенковского — последнему он посвятил серьезный научный труд, выпущенный в 1929 году отдельной книгой "Барон Брамбеус. История Осипа Сенковского, журналиста, редактора "Библиотеки для чтения". Эта книга одновременно была представлена как диссертация, которую Каверин с блеском защитил, несмотря на ее явную беллетристичность, в Институте истории искусств. Каверин верил в свой писательский талант и в то, что судьба вручила ему "билет дальнего следования", как пророчески сказал о нем Евгений Замятин, и потому решил для себя только одно: писать и писать — ежедневно. "Каждое утро, — рассказывал Евгений Шварц, — на даче ли, в городе ли, садился Каверин за стол и работал положенное время. И так всю жизнь. И вот постепенно, постепенно "литература" стала подчиняться ему, стала пластичной. Прошло несколько лет, и мы увидели ясно, что лучшее в каверинском существе: добродушие, уважение к человеческой работе, наивность мальчишеская с мальчишеской любовью к приключениям и подвигам — начинает проникать на страницы его книг".
В начале 1930-х годов Каверин увлекся написанием пьес, которые были поставлены известными режиссерами и имели успех. Всеволод Мейерхольд неоднократно предлагал ему сотрудничество, но сам Каверин считал, что с ремеслом драматурга не в ладах и целиком сосредоточился на прозаических произведениях. Он издавал свои новые произведения одно за другим — так были изданы романы и повести "Конец хазы", "Девять десятых судьбы", "Скандалист, или Вечера на Васильевском острове", "Черновик человека", "Художник неизвестен" и сборники рассказов. В 1930 году у 28-летнего автора вышло трехтомное собрание сочинений. Чиновники от литературы объявили Каверина писателем-«попутчиком» и злобно громили его книги, обвиняя автора в формализме и жажде буржуазной реставрации.
Между тем надвигались времена, когда на подобную "критику" становилось опасно не обращать внимания, и Каверин написал "традиционное" "Исполнение желаний". Этот роман пользовался большой популярностью, но автор был недоволен своим детищем, называл его "инвентарем назидательности", периодически его перерабатывал и, в конце концов, сократил чуть не на две трети: "Мой успех был наградой за отказ от своеобразия, которым я так дорожил, тогда, в двадцатых годах". Роман "Исполнение желаний" вышел в 1936 году, но действительно спас Каверина роман "Два капитана", в противном случае писатель мог разделить участь своего старшего брата, академика Льва Зильбера, которого трижды арестовывали и отправляли в лагеря.
Роман "Два капитана" по слухам понравился самому Сталину — и после войны писатель был удостоен Сталинской премии. Роман "Два капитана" стал самым известным произведением Каверина. После публикации он был так популярен, что многие школьники на уроках географии всерьез доказывали, будто Северную землю открыл не лейтенант Вилькицкий, а капитан Татаринов — настолько верили они в героев романа, воспринимали их как реально существующих людей и писали Вениамину Александровичу трогательные письма, в которых расспрашивали о дальнейшей судьбе Кати Татариновой и Сани Григорьева. На родине Каверина в городе Пскове неподалеку от Областной детской библиотеки, носящей ныне имя автора "Двух капитанов", был даже установлен памятник капитану Татаринову и Сане Григорьеву, чьей мальчишеской клятвой было: "Бороться и искать, найти и не сдаваться".
В годы Великой Отечественной войны Вениамин Каверин был специальным фронтовым корреспондентом "Известий", в 1941 году на ленинградском фронте, в 1942–1943 годах — на Северном флоте. Его впечатления о войне были отражены в рассказах военного времени, и в послевоенных произведениях — "Семь пар нечистых" и "Наука расставания", а также во втором томе "Двух капитанов". В 1944 году был опубликован второй том романа "Два капитана", а в 1946 году вышло постановление ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград". Михаил Зощенко и Анна Ахматова, которых член Политбюро Жданов в своем докладе назвал "подонком" и "блудницей", сразу оказались в изоляции. Многие "друзья", встретив Зощенко на улице, переходили на другую сторону, но Зощенко с Кавериным связывала старая дружба и их отношения после постановления ЦК не изменились. Каверин, живший тогда в Ленинграде, как мог, поддерживал попавшего в беду друга, которого считал одним из лучших современных писателей. Они бывали друг у друга в гостях, прогуливались вместе по ленинградским улицам. Каверин помогал Зощенко материально.
В 1947 году Вениамин Каверин покинул Ленинград, переехал в Москву и жил в поселке писателей Переделкино. С 1948-го по 1956-й годы писатель работал над трилогией "Открытая книга", в которой рассказывалось о становлении и развитии микробиологии в стране и целях науки. Книга завоевала популярность у читателей, но коллеги по "цеху" и критики приняли роман в штыки.
На 2-м съезде писателей в 1954 году Каверин выступил со смелой речью, призывая к свободе творчества, к справедливой оценке наследия Юрия Тынянова и Михаила Булгакова. В 1956 году Каверин стал одним из организаторов альманаха "Литературная Москва".
В 1960-е годы Каверин поместил в возглавляемом Александром Твардовским "Новом мире" повести "Семь пар нечистых" и "Косой дождь", написанные в 1962 году, а также статьи, в которых стремился воскресить память о "Серапионовых братьях" и реабилитировать Михаила Зощенко. В 1970-е годы Каверин выступал в защиту Александра Солженицына и других опальных литераторов. Не сдавался и сам Каверин, творя свою правдивую прозу — в 1965 году им была написана книга статей и мемуаров "Здравствуй, брат. Писать очень трудно...", в 1967 году — роман "Двойной портрет", в 1972 году — роман "Перед зеркалом", в 1976 году — автобиографическое повествование "Освещенные окна", в 1978 году — сборник статей и воспоминаний "Вечерний день", в 1981 году — сказочную повесть "Верлиока", в 1982 году — роман "Наука расставания", в 1985 году — книгу воспоминаний "Письменный стол" и еще многие другие произведения.
Впервые произведения Каверина начали экранизировать в 1926 году. На киностудии "Ленфильм" были сняты кинофильм "Чужой пиджак", кинофильм в двух сериях "Два капитана" и телефильм в девяти сериях "Открытая книга". Наиболее удачной сам Каверин считал телевизионную версию повести "Школьный спектакль". Всего по роману "Два капитана" было снято три фильма. А 19 октября 2001 года в Москве состоялась премьера мюзикла "Норд-Ост", созданного по мотивам этого романа. 11 апреля 2002 года на Северном Полюсе авторами мюзикла Георгием Васильевым и Алексеем Иващенко был водружен флаг "Норд-Оста" с бессмертным девизом полярников "Бороться и искать, найти и не сдаваться".
Каверин не был ни диссидентом, ни борцом, и, тем не менее, имел мужество не раз осуждать произвол власти и цинизм господствующей идеологии. Каверин написал открытое письмо, в котором объявил о разрыве отношений со своим старым товарищем Константином Фединым, когда тот не допустил до русского читателя роман "Раковый корпус" Солженицына. Каверин свел счеты с недругами в книге мемуаров "Эпилог", которую он писал в стол в 1970-е годы. "Эпилог" описывал историю советской литературы и биографии ее творцов без всяких румян и прикрас, представляя суровый и мужественный взгляд Каверина на то, кто есть кто. В нем велся рассказ о деградации Тихонова, предательстве Федина, сопротивлении Шварца, мученичестве Зощенко, мужестве Пастернака, выносился суровой приговор Алексею Толстому и Валентину Катаеву, была боль за Леонида Добычина, нежность к Мандельштаму и брезгливость к Константину Симонову. "Эпилог" получился обжигающим и горьким. Книга и сейчас — острое и интересное чтение, а тогда она воспринималась как явное покушение на Советскую власть.
Кто-то очень верно подметил: "Каверин — из тех людей, кого литература сделала счастливым: он всегда увлеченно писал, всегда с удовольствием читал других". Может быть, именно эта сосредоточенная погруженность в книги, архивы, рукописи позволила ему в самые жестокие годы "оградить свое сердце от зла" и остаться верным друзьям и себе самому. И потому в собственных его сочинениях, в которых добро всегда — четко и ясно — отделено от зла, мы обнаруживаем "мир несколько книжный, но чистый и благородный" (Е. Л. Шварц).
Размышляя о своих удачах и промахах, Вениамин Александрович писал: "Мое единственное утешение, что у меня все-таки оказался свой путь..." О том же говорил Павел Антокольский: "Каждый художник тем и силен, что не похож на других. У Каверина есть гордость "лица необщим выражением".
Он не прекращал писать до последних дней, даже когда уже не было полной уверенности в том, что все замыслы удастся осуществить. Одной из последних работ Каверина стала книга о его лучшем друге Ю. Тынянове "Новое зрение", написанная в соавторстве с критиком и литературоведом Вл. Новиковым.
Вениамин Каверин умер 2 мая 1989 года и был похоронен на Ваганьковском кладбище.
©2011-2024 Осиповичская библиотечная сеть
