Известный и неизвестный Иван Мележ
к 100-летию со дня рождения
классика белорусской литературы Ивана Мележа
100 лет назад, 8 февраля 1921 года, родился классик белорусской литературы Иван Мележ. Рассказываем вам о неизвестных фактах его биографии (он сам соорудил деревянный велосипед, учился с будущим председателем КГБ, воевал), а также о создании знаменитой "Полесской хроники".
"Тады кажнаму палоска адзельна давалася, мяжа была. А калі перойдзеш — о, што рабілася! Біліся за кажны кусочак зямлі"
Иван Мележ родился на Полесье, в деревне Глинище Хойникского района. Именно в этой деревне жили прототипы его знаменитых романов, но само действие «Полесской хроники» разворачивалось в Куренях (такое название получила соседняя деревня Кореневка). Почему?
— Он с пяти лет бегал к деду в Кореневку и там жил, — рассказали в музее Ивана Мележа.
— Каранеўка — радзіма маткі Мележа, тут жыла яго цётка Ганна і яго дзед Дзяніс, ён таксама апісаны ў рамане. Іван Паўлавіч сільна любіў дзеда і саўсем малым чераз лес за 5 кіламетраў уцякаў да яго, — уточнили местные жители.
«Полесская хроника» состоит из трех романов. Название первого из них, "Людзі на балоце", появилось не просто так.
— Ой, шчэ якія болоты былі! 200 метраў ад хаты. Сеяць не маглі нічыво — жэншчыны ўручную капалі канавы, каб вада сцякала. Матка мая капала, — вспоминала местная жительница. — Тады кажнаму палоска адзельна давалася, мяжа была. А калі перойдзеш — о, што рабілася! Біліся за кажны кусочак зямлі. Все эти эпизоды нашли отражение в романе. Помните, для Василя, главного героя книги, земля была даже важнее, чем любовь Ганны.
Неудивительно, что постройка гребли (дороги), о которой рассказывается в "Людзях на балоце», кардинально изменила судьбу полешуков.
Любопытно, что гребля фигурировала в десятках романов белорусских писателей. Но в истории осталось лишь произведение Ивана Мележа. Почему?
По мнению литературоведов, сказался феномен "концентрации". Сначала создается ряд произведений определенной тематики. А затем появляется писатель, который обобщает эти находки и выходит на новый уровень. Он и становится классиком, а остальные писатели воспринимаются как его последователи, лишенные творческой оригинальности. Так произошло и на примере Мележа.
Учеба с будущим главой КГБ и первые стихотворения
Но до написания "Полесской хроники" должны были пройти годы, а пока вернемся к биографии Ивана Павловича.
В школе будущий писатель являлся настоящей звездой. Он приходил в класс в постолах (лаптях из кожи), которые сделал сам. А вот его одноклассникам до четвертого класса их делали родители. Кроме того, Мележ смог сам сделать деревянный велосипед, на котором рассекал по улицам.
В 1938-м будущий писатель окончил школу. Немного поработал в местном комсомоле, а в следующем году поступил в Московский институт философии, литературы и истории имени Чернышевского. Любопытно, что студентом и одновременно комсомольским секретарем института тогда являлся Александр Шелепин — в будущем глава КГБ, который годы спустя поддержал заговор против Хрущева, но проиграл Брежневу борьбу за власть.
Правда Мележ учился в Москве недолго: уже на первом курсе его призвали в армию. Перед войной будущий прозаик был известен как автор стихотворений. Одно из них было подписано "Мелеш". На вопрос поэта Николая Аврамчика, откуда взялся такой странный псевдоним, Иван Павлович улыбнулся и ответил: "Трэба пісаць сваё імя пад творам разборліва".
Но увлечение поэзией было недолгим. В 1938-м Мележ приехал в Минск на встречу молодых поэтов и привез одно стихотворение. Коллеги раскритиковали его в пух и прах. Несколько дней из автора было не вытянуть ни слова…
Вообще автор "Полесской хроники" был чрезвычайно обидчив и болезненно реагировал на любую критику. Но та ситуация помогла ему. Во время войны он начал писать рассказы (один из них высоко оценил Кузьма Чорный). Вернувшись в освобожденный Минск, Иван Павлович сказал знакомому, что стихи — это эпизод в его жизни, который не повторится.
Преподаватель и студент в одном лице
Во время Великой Отечественной Мележ воевал на территории Украины, был дважды ранен. После второго ранения его отправили в тыл, а затем на работу в БГУ, который возобновил работу на подмосковной станции Сходня (теперь район города Химки). Там Мележ преподавал военную подготовку. Находясь в тылу, писатель встретил свою будущую жену. Первая любовь Мележа осталась по ту сторону фронта. Ее звали Алеся. Девушка родилась в том же селе Глинище, они подружились во время учебы в школе-семилетке. Затем Иван продолжил учебу, а Алеся поступила в педагогический техникум, окончила его и работала учителем. Война разлучила их.
В Оренбургской области Мележ познакомился с Лидией Петровой, которая была на два года младше Ивана Павловича. В апреле 1943 года, никому не сказав ни слова, пошли в загс и расписались. Как потом рассказывала жена писателя, они считали брак своим личным делом и шумной свадьбы не хотели. Лидия Петрова-Мележ стала первой читательницей всех произведений мужа.
Одновременно с преподаванием в БГУ Мележ… стал его студентом: он поступил на заочное отделение филологического факультета. Именно на станции Сходня он окончательно решил стать писателем.
После войны Мележ поступает в аспирантуру, где пишет диссертацию о творчестве Кузьмы Чорного, работает в БГУ, в журнале "Полымя", в ЦК Коммунистической партии Беларуси — и пишет прозу.
Его первым романом становится "Мінскі напрамак", посвященный освобождению Беларуси. Писатель работает над ним шесть лет (1947–1953). И хотя позже он возвращался к этой книге и переписывал ее, роман — по гамбургскому счету — не стал его творческой удачей. Мележ не чувствовал себя уверенно в этом материале. Хотя свою роль "Мінскі напрамак" сыграл. По словам писателя, "толькі з яго выхадам адчуў сябе пісьменнікам".
Работа над романом словно вытянула из Мележа все силы. Несколько лет он писал лишь небольшие рассказы. Впрочем, условия для работы у него были. В 1953-м на Карла Маркса, 36, был построен писательский дом (сейчас на его первом этаже находится книжный магазин "Веды", а рядом — вход на станцию метро "Купаловская"). Два подъезда из трех были отданы представителям творческой интеллигенции. В том числе — писателям: на одной площадке с Шамякиным жил Мележ, ниже — Василь Витка и Петро Глебка, выше — Янка Брыль и Ян Скрыган. В этих двух подъездах насчитывалось всего 24 квартиры, по две, три или четыре комнаты.
Раз мы уже заговорили о "квартирном вопросе", то свою знаменитую "Палескую хроніку" он также писал на юге, где часто отдыхал. О себе часто напоминало ранение времен войны. У писателя были больные легкие, которые и свели его в могилу раньше времени.
А когда романы "Людзі на балоце" и "Подых навальніцы" получили всесоюзное признание, Мележ получил пятикомнатную квартиру в элитном доме по адресу: улица Янки Купалы, 7. Там создавался роман "Завеі, снежань", который так и остался неоконченным.
Как невыключенный утюг чуть не уничтожил "Людзі на балоце"
Роман "Людзі на балоце" мог и не дойти до читателей. Однажды в доме на Карла Маркса случился пожар. Дочь Ивана Павловича решила погладить себе кофточку, но затем забыла выключить утюг.
Вскоре из окна квартиры показался дым, который первыми заметили прохожие.
— Прымчаліся пажарныя, — рассказывал писатель Василь Витка. — Заліўшы полымя, якое ўжо рвалася з акна, па лесвіцы падняліся на балкон у кватэру. Распалены да чырвані прас ляжаў на падлозе. Стол зеўраў выгаралай дзіркай пасярэдзіне. Настольнік згарэў, тлеў разасланы пад нагамі кілім, займалася канапа…
Между тем Мележ, ничего не знавший о пожаре, возвращался домой в хорошем настроении. Во дворе он увидел толпу людей. Ему сказали, что в его квартире произошел пожар. Писатель побелел. А через некоторое время уже засветился от счастья. Почему? В кабинете на столе лежал законченный роман «Людзі на балоце». Если бы огонь достиг этой комнаты, рукопись бы не уцелела и работу пришлось бы начинать заново. Но до этой комнаты пожар не дошел.
В тот момент писатель все еще не мог определиться с названием романа. Когда он принес рукопись в журнал "Полымя", на отдельном листе было целых пятнадцать вариантов названия. Писателя больше всего привлекали два названия: "Людзі на балоце" и "Туманы над багнай". Наконец редакторы вроде бы остановились на втором варианте. Но в последний момент из отпуска вернулся сотрудник "Полымя" Алесь Рылько, которого назначили дежурным по номеру. Прочитав корректуру, он засомневался:
— Даволі змрочна ўсё гэта. А назва "Туманы над багнай" яшчэ больш прыгнятае. Першыя гады савецкай улады, тут святло павінна быць, а не туманы…
Мележ согласился, добавив, что ему больше нравится название "Людзі на балоце". — Хай ідзе ў часопісе. Калі што — потым, можа, памяняю, як буду выдаваць асобнай кніжкай.
"Мележаву эпапею прынята параўноўваць з Маркесавай"
В 1961 году роман был опубликован и вызвал эффект разорвавшейся бомбы. Рассказывали, что его читали даже машинистки, которые набирали текст.
— Больш пра зямлю, што з малой, што з вялікай літары, так ужо ніхто не пісаў. З такім веданнем справы, з такім адчуваннем сваёй да яе прыналежнасці, з такой, бадай што, рэлігійнай засяроджанасцю на ёй, з такім пачуццём уласнасці, — писал об этой книге писатель Альгерд Бахаревич в книге "Гамбургскі рахунак Бахарэвіча".
Обычно скупой на похвалы Бахаревич сравнивает роман Мележа с произведениями, получившими мировое признание.
— Мележаву эпапею прынята параўноўваць з Маркесавай: і тут, і там спрэсаваная вечнасць, сто гадоў адзіноты, і тут, і там праз апісанне лапіка роднай зямлі аўтар набліжае чытача да ўспрымання нейкага агульначалавечага болю, болю ўсіх за ўсіх.
А еще с Михаилом Шолоховым:
— Вядома, што Мележ уважаў Шолахава за аднаго са сваіх літаратурных настаўнікаў. Іх лучыць перадусім жаданне паказаць моцныя характары — такія моцныя, каб ажно трашчала. Абодва ў сваіх тэкстах аддаюць развітальны паклон моцы зямлі і голасу роду — таму першабытнаму, што было вынішчана ў селяніне. "Людзі на балоце", улічваючы час стварэння раману, гэта беларускі адказ Шолахаву на ягоны казацкі эпас. І адказ вельмі ўдалы: "Людзі на балоце" чытаюцца са значна большай цікавасцю, яны пазбаўленыя ліхое бяскрайнасці стэпу, дзе размываецца ў жоўтай гліне і жарсць, і жудасць, застаецца адна зямля. Балота і тут служыць аховай тэксту, гермэтызуючы яго, робячы больш пукатым, на выспе сярод лясоў прасцей абвастраць і канкрэтызаваць.
Поздняя любовь или чувства между детьми героев?
Второй роман Мележа, "Подых навальніцы", не смог полностью повторить успех первого. Третий, "Завеі, снежань", так и не был окончен. Вообще Мележ планировал написать и четвертый, и пятый романы.
В его записных книжках сохранились записи. С их помощью можно узнать, как должны были сложиться судьбы героев. Ганна Чернушка должна была связать свою судьбу не с Василем, Евхимом или Башлыковым, а с бывшим красноармейцем Миканором, который особенно настойчиво агитировал сельчан построить дорогу через болото. По словам Мележа, жених Ганны в конечном итоге должен был заслужить уважение жителей деревни. Когда какой-то начальник хотел оставить колхозников без хлеба, Миканор "здаў нарыхтоўкі. Выдзеліў насенне. А ўсё астатняе размеркаваў. І дачакаўся пракурора". Василь Дятлик должен был вернуться домой с фронта. "Калі палалі Курані — сям'я [Василя] загінула. Выратаваўся сынок адзін. Яго выпадковая смерць абмінула", — писал Мележ.
Лидия Петрова-Мележ вспоминала, что ее муж рассматривал даже такой вариант: поздняя любовь Василя или Ганны, или даже чувства между их детьми.
Этим планам не суждено было сбыться. Но как ни парадоксально это звучит, наверное, к лучшему. В советское время писатель вряд ли мог открыто написать правду об ужасах коллективизации, а затем и массовых репрессиях. А без этой правды произведение проиграло бы.
Иван Мележ скончался в 1976 году, прожив всего 55 лет. После его смерти вышло собрание его сочинений в 10 томах, появились фильмы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы". Уже в 2012-м в Купаловском театре по первому из романов был поставлен спектакль.
Родные места Мележа изменились до неузнаваемости
— Болото давно осушено. У нас за Глинищами все поосушивали. Вода из колодцев ушла. Сейчас у нас водопровод! Ржавая вода. Зато на месте болота сделали пруд. Лебеди живут. На рыбалку даже из самих Хойников приезжают. Но болота нет. Даже фильм "Люди на болоте" снимали не у нас, — рассказали в музее писателя.
Но главное произведение писателя осталось в литературе. Вряд ли кто-нибудь из белорусских писателей сможет создать роман о крестьянской жизни, который превзойдет "Людзі на балоце". Это не просто классика, которую проходят в школе. Это национальный эпос, который стоит почитать каждому белорусу.
